Просто посмотреть

Просто посмотреть.. Это все Рига. Разная и уютная...

О чем Генрих Латвийский знать не мог

Велика и богата была Ганзейская Рига. Но истаяло могущество рыцарской Ливонии, а потом распался союз торговых городов «Hansa Teutonica». Всякие были времена. Шведские, польские, немецкие, русские... В Риге градоначальники сменяли бургомистров и наоборот.

Случилось это то ли при Джордже Армитстеде (Георгий Иванович), то ли при генерал-губернаторе Александре Аркадьевиче Суворове. А может вообще никогда такого не случалось... Но вполне могло быть.
Говорят старые люди, что в те стародавние времена на Рижский Центральный рынок приезжала тьма разного народца со всей Лифляндии, Эстляндии, Германщины и Псковщины. И был огорожен самый чистый и светлый угол, там торговали лихие русские ребята своими калашами.
По давности и замшелости времен, старики путаются в показаниях – то ли это были АК-1, то ли АК-0001. Однажды перед праздником Лиго приехал из дальнего хутора под Митавой крепкий хозяин Вилнис, привез на продажу свежекопченую свинину. И так у него удалась свиная голова, что он ее надел на высокий шест и послал впереди себя батрака с этим самым шестом в руках.
Лихие ребята из калашного ряда увидали издали свиное копченое рыло и давай выхваляться друг перед другом – чей калаш прицельнее... Открыли пальбу по двужущейся мишени. 
Вот дурни, испоганили свиную голову, нафаршировали ее пулями 7.62-го калибра. Батрак не смог удержать такую тяжесть и уронил ее в грязь. Хозяин Вилнис разгневался и потребовал с батрака возмещение убытка, а батрак обвинил во всем русских парней. Мол, у него от выстрелов руки задрожали, вот и не удержал голову...
Кончилось все в рижском полицейском участке, недалеко от рынка. Полицмейстер выписал ребятам штраф на 1000 золотых рублёв, но ребята сказали, что в рыночном банкомате кончились наличные и пообещали занести как-нибудь на днях.
Потом они посовещались между собой и хитро откупились – подарили полицмейстеру самый прицельный и пристреляный калаш, а 10 золотых отдали Вилнису на новую свиную голову.
Хозяин Вилнис батрака прогнал, зачем ему такой трусливый и слабосильный работник, выстрелов пугается и свиную голову в руках удержать не может....
Вот с тех пор и существует обычай – со свиным рылом в калашный ряд лучше не соваться.
Да и впрямь, ну что эти дикари с калашами в руках понимают в деликатесной пище, копченой свиной голове...
Не знаю, вранье это все, наверное.. Старые болтуны любят байки рассказывать. Особенно после пары стаканчиков латгальского самогона, «шмаковки» по-русски или «šmakavceņa» по латышски. 
Кстати, если будете в Латвии, посетите музей хлеба в Аглоне. Там вас угостят настоящей шмаковкой и заставят танцевать вокруг стола.

Турайдские розы

                        Кто не знает прекрасную девушку Майю из Турайдского замка? И коварного польского дезертира Якубовского, загубившего юную красавицу. И ведь какой дурак оказался – поверил, что платок на шее Майи заколдованный и ни один меч с ним не справится. Но все же решил, гопота ляховская, испробовать. И ведь нет, чтобы обмотать платком дерево и по нему рубать мечом. Так он, гангрена ползучая, прямо по нежной девичьей шее. Загубил юную жизнь.

               Каждый раз, слыша эту легенду, я недоумеваю. Здоровый мужик, сексуально озабоченный и вооруженный длинным и острым куском металла, вместо стремительного и брутального броска на объект своего вожделения, вдруг верит ее лепету про заколдованный кусок красной ткани. Якобы он предохраняет от удара любого меча.

            И даже соглашается получить его взамен нетронутого девичьего тела. И, что самое главное, решает проверить это немедленно. Загадка мужской психики...

            Но я не про это. Этого я не видела, свидетелем не была. Может и врут.... Случилось это давно, в 1601 году. Долгое время эта жуткая история считалась выдумкой и только в 1848 году после находки материалов судебного дела в подвалах Рижского замка стало ясно, что история о девушке Майе, которая предпочла смерть гнусному бесчестию, истинная правда. Вот тут..

Но лучше про то, что видела сама.    

                Сигулда. Пятый день января. Оттепель слизала снег с тропинок, дорог и мостиков. Мокрый песок, коричневые листья  на берегу прудика, прозрачная вода в ручье, вытекающем из пещеры Гутмана. Мокро блестят песчаные дорожки, жадно принимая следы редких туристов, которых не испугал дождь в новогоднюю ночь. Но коварство балтийской погоды заключается в мгновенной смене настроения. Прошло полчаса с тех пор, как умерло затишье и родился сильный ветер.  Наш броневичок сосредоточенно и деликатно сопел на подъеме от пещеры Гутмана к стоянке перед Турайдским замком. То, что внизу, у реки вполне можно было назвать дождем или моросью, здесь превратилось в обычный снежок. И зима вновь приоткрыла свое привычное лицо.

                Только обостренное чувство долга могло бы заставить меня обозревать окрестности с башни Турайдского замка в такую погоду. Поэтому я спокойно показала дорогу своим гостям москвичам, а сама отправилась в теплое местечко с названием «Бистро».

                Сигулда. Стандартный магазинчик-кафе с названием «Бистро», как сельпо, если кто помнит это слово. Есть все – алкоголь, колбаса, копчености, молочные продукты, сладости, чипсы местные и импортные в разных местах. Мороженое, булки, чай и кофе. Булки и маленькие пиццы ожидают очереди на реинкарнацию в микроволновке. Вдоль больших окон четыре столика в ряд, у каждого по три стула. Но самое главное – печка, чугунная, с настоящим огнем, который кормят деревянными брусками.

             Один столик занят документами – работает бухгалтер или сама хозяйка... За другим  мужик в ярко лимонной куртке со светооттражающими полосами. Его зовут Иварс, он пьет водку и закусывает горячими булочками с сосисками. Видно, что сидит уже давно. Слегка навеселе, но крепок и активен. Очень дружелюбен, шутит с  продавщицей, предлагает не скупиться на улыбки и каждые десять минут громко кричит ей  – Tu esi tāda smuka! Ak, tu mana Turaidas Roze! – Ты такая красивая! Ах, ты моя Турайдская Роза!

                Продавщица увлеченно переставляет бутылки на полке, аккуратно поворачивая каждую так, чтобы полностью была видна этикетка. Время от времени она слегка потряхивает  головой, посматривая на внутреннее стекло витрины, — кажется, что там у нее пристроено зеркальце.

            Каштановая шапочка волос, гладкая и сверкающая, всякий раз принимает  ту самую форму, которую придирчиво и капризно она выбирала из трех затертых журналов в местной парикмахерской.  И в этом назойливом блеске унылых стандартных витрин, металлических частей кофейного аппарата и алкогольных сосудов ее прическа выглядит как шлем средневекового рыцаря. Не хватает только длинного наносника.

                Я заказала себе чай и горячую булочку с сыром, села так, чтобы в окно видеть дорогу к Турайдскому замку и стала просто глазеть. Отворилась дверь из внутреннего помещения и в нее протиснулась толстая молодуха с большой коробкой чипсов. Она хмуро взглянула на заставленный ящиками выход в «зал». Сердито буркнула себе под нос что-то неодобрительное и пыхтя поставила коробку на узкий край прилавка, откуда ей предстояло свалиться немедленно.

            Но не так все просто. Большой живот прочно зафиксировал положение легкой тары на узком карнизе прилавка, а мощное движение ноги  освободило пространство для выхода. Пятилитровая банка с краской и ящик с пустыми бутылками с шумом отодвинулись к стене, и чипсы, наконец,  обрели возможность разместиться на полках.

            Несмотря на изумляющую обширность груди, мощь живота и демонстративную сердитость,  молодухино лицо  напоминало о старых открытках с толстыми рождественскими  младенцами, которые парят над колыбелькой Иисуса вопреки всем законам физики.

                Нижняя часть богатого толстухиного тела не без кокетства была затянута в джинсы. Хотя объем ее таза с трудом преодолел дверной проем, в свободном пространстве он не выглядел угрожающе. А дальше началось изумительное действо. Стеллаж для чипсов был пуст. Ей предстояло наполнить его.

                Начала она с нижних полок – доставала по одной пачке из коробки и, любовно разладив морщинки глянцевых пакетов, нежно усаживала их на полку. Заполнив нижнюю полку, она еще минуты две нежно трогала острые уголки надутых  ярких чипсовых хранилищ, а потом вздохнула и села на ближайший стул. Она была довольна своей работой и казалось, что на полке сверкает не банальная фольга, а друзы горного хрусталя  и цветного кварца, которые Смотрительница Горы выложила в витрине своего музея. Иварс с интересом разглядывает полку с чипсами, два раза хлопает в ладоши, покачнувшись на стуле, и громко говорит: О, красиво, как в саду у Майи, да ты и сама – наша Турайдская Роза.

                В этот момент и пришла девочка, точная копия толстухи. На первый взгляд. Лет двенадцати,  плотная по всей длине невысокого тела. Куртка с дутыми простроченными квадратами карикатурно подчеркивала ее будущую монументальность. На этом сходство с матерью обрывалось. Вошла она как-то косолапо и боком. Невзрачная шапочка, угрюмый взгляд. Носик длинноват и между пухлых щек печально спускается к плотно сжатым губам. Лицо старушки, а не ребенка.

                Она прошаркала к стеллажу с чипсами и плюхнулась на ближайший стул. Посмотрела на бутылку водки и как-то подозрительно понюхала воздух. Потом стянула с головы вязанную шапку и положила ее на колени. Я не успела додумать печальную мысль о скудости природы, пожалевшей для этой будущей женщины красок и привлекательности, как Иварс восторженно закричал:

                - О! Розите, хочешь мороженое? Или эклер тебе купить? Проси все, что хочешь, моя Турайдская Роза! Я угощаю!

И  Турайдская Роза номер три тяжело поднялась на ноги и косолапо двинулась к холодильнику с развратно-заманчивыми пачками, коробками, фунтиками и стаканчиками с мороженым.

            Отодвинув крышку, она цепко захватила одной рукой сразу два стаканчика – один в зеленой, другой в красной фольге. Потом быстро задвинула крышку, чтобы не выпускать холод. Задумалась, разглядывая холодное богатство через стекло. Все такие красивые и вкусные. А вот это новое, еще не пробовала. И вот это тоже – колбаска в блестящей обертке. Ой, а вот тут целая коробка – апельсиновое с шоколадными крупинками.   Она вопросительно оглянулась на мать, и та поощрительно покивала ей. 

            А Турайдская Роза номер один, продавщица в блестящем шлеме прически, ласково протянула своей тезке горячий пирожок с сыром. Пьяненький романтик Иварс с обожанием смотрел на женщин и для него не было разницы между ними – все они прекрасны и все – краса и гордость Турайдского замка.

О чем умолчал Генрих Латвийский

Когда Ярл Эрик патлатый собирал свою дружину в диких фьордах Свейской земли, он еще не знал, куда навострит лыжи. Дело было зимой, бойцы отсиживались по своим общинным домам и пили пиво. Чтобы не потерять полезных разбойничих навыков, они время от времени воровали жилистых крепконогих и скудногрудых девиц в ближайших поселениях.
Но каждый раз уворованная прекрасная дева оказывалась родственницей кого-нибудь из бойцов. По их воинскому закону боец должен был страшной кровавой местью отплатить ворюге. Да не втихомолку, а в поединке на тяжелых мечах, в кругу своих товарищй.
Вот так за первый зимний месяц отсидки на берегу Ярл Эрик патлатый потерял пятерых своих воинов, самых лучших бойцов дружины.
Уворованные же девы не желали возвращаться в родительские дома, потому что им было тепло и сытно жить с похитителями. Кроме того, среди женщин той земли считалось очень выгодным заполучить во временные мужья бойца из дружины Эрика патлатого. И дети от них получались двойнями и тройнями, причем рождались только мальчики. Поэтому молодые поселянки делали все, что могли придумать, чтобы быть уворованными.
Ярл Эрик, разумеется, не мог допустить, чтобы женские прихоти развалили его боевую дружину и потому решил объявить зимний набег. Куда и на кого набегать, он еще не придумал, но особенно выбирать было не из чего. Или на юг, через острова и напасть на франков и пруссов, но у них регулярные армии и его дружину просто порубят, как капусту на засолку. Или на восток – там у куршей вкусная треска и много дорогого металла. Но как до них добраться.. Его ладьи обмерзали на снежном берегу, а снасти лежали грудой в сараях.

Надо сказать, что зимы в тот исторический период были такие суровые, что море Балтийское замерзло все целиком, до самой земли свирепых куршей.
Как бы там ни было, Ярл Эрик патлатый должен был получить одобрение своей инициативы местным Парламентом. Как положено в настоящем демократическом обществе.
Он собрал Большой Тинг. И важные люди Большого тинга, старые, изрубленные в лоскуты бойцы в одну глотку закричали, что раз море отказывается им помочь, в поход надо отправляться на лыжах и немедленно. Перейти по льду Большую воду и выйти к песчаным дюнам, где свирепые курши сушат треску. Победить их, отобрать все корабли и запасы сушеной трески, а летом вернуться домой морем. Так и решили.

Но не задалась удача свеям, видно мало жертв принесли Одину. Или скальды простудились и хрипло спели победную песню вслед уходящей дружине... Кто ж теперь поймет...
А свирепые курши как увидели отряд Ярла Эрика на льду моря, так и высыпали все на берег. Стоят так свирепо-свирепо, а в руках у каждого тяжелый меч и рыболовная сеть. Чтобы врагов отлавливать не поодиночке, а группами. Но это потом, если договориться не получится.
Начались переговоры. Ярл Эрик говорит:
– Я пришел вас завоевать и забрать всю сушеную треску, медную посуду и мечи, которые вы своровали у рыцарей Ордена меченосцев.
А предводитель куршей, седой Таливалдис, отвечает:
– Как скажешь, уважаемый Ярл Эрик патлатый.. А только сначала попробуй нашего хлебушка.
И хитро так усмехнулся в седые усы.
И тут вышли вперед красавица Марите и красавица Сармите с деревянными подносиками в руках. Подносики украшены сухими цветами и листьями папоротника. И на них кусочки кисло-сладкого тминного хлеба, только-только вынутого из печи.
Свеи-то сильно оголодали в пути, да еще им пришлось огибать остров Готланд , чтобы по горкам на лыжах не ползать.

Так вот, как пожевали свеи хлебушек куршский, как распробовали потом тресочки сушеной с пивом ячменным; в баньку с Марите, Сармите и их подружками сходили, так и остались навсегда на этом, на нашем, куршском берегу Балтийского моря.

Попозже Ярл Эрик патлатый отправил на родину почтовую чайку с запиской - мол, пусть Большой Тинг не беспокоится, мы попали в страшный плен к свирепым куршам и завтра они принесут нас в жертву их богине Лайме. Не поминайте лихом Великих воинов, а лучше принесите за нас жертву Одину и всем его Валькириям. Тчк.
Потом бойцы-дружинники распилили свои лыжи на мелкие кусочки и назвали их ярлыками (от слова Ярл), чтобы расплачиваться ими, как деньгами. До сих пор на Рижском Центральном рынке продают кусочки дерева со странными знаками - рунами. Так и знайте, это – части тех самых свейских лыж. Говорят, они приносят удачу. Приезжайте, сами увидите.. И хлеба заодно куршского попробуете, а может и с собой увезете.

Разумеется, чудаки-историки извратили эту правдивую историю. Придумали, что якобы ярлыки выдавались русским князьям в качестве лицензии какими-то татаро-монгольскими ханами .
Не было ничего такого. А было великое и радостное смешение куршей со свеями, земгалов и селов с кривичами и вятичами, жемайтов с пруссами и полабами и вообще всех со всеми. Ну, поначалу немного подрались, но со временем переженились...

А потом пришли великие укры и всех перессорили...